Наше появление не осталось незамеченным. Со стороны стен стало заметно настороженное оживление, но навстречу вальяжно рассевшемуся в седле Данраду никто выезжать не спешил.

— Глянь-ка на них своими ясными глазками, — едва слышно шепнул мне главарь.

Я послушно оторвал взгляд от копыт Опала и воззрился наверх, хотя делать этого никак не хотел. Как гласил один из практических советов — не стоит смотреть в глаза дикому зверю. Больше шансов избежать агрессии. И, наверное, в этом имелась своя мудрость. На мостках за частоколом стояли все как один светловолосые голубоглазые бородачи с крайне хищными лицами. Их космы были длинными и стянутыми либо в хвосты, либо заплетёнными в косы. В руках они держали копья и луки. И…

Треклятье! Моё поведение привлекло их внимание.

— Этот сын Неба, — донёсся до меня чей-то приглушённый разговор.

— Глаза наши, но сам он черён, как ночь. Он не сын Неба.

Мы доехали до частокола и, давая вдоволь на нас налюбоваться, неторопливо проехали ещё чуток, чтобы, в конце концов, остановиться у ворот.

— Вы из здешних кланов, воины? — начал свою громкую речь местный глава.

— Нет, — не менее зычно ответил Данрад. — Меня зовут Драконоборцем, и я сам по себе. Надо мной нет хозяина.

— А этот что молчит?

А мне страшно и завидно! У меня вот и Хозяева есть, и вот это гора мяса, считающаяся вожаком Стаи, мной верховодит! Каждый бедным мной командует, как только хочет!

Сволочи!

— Молчать любит, — ответил за меня Данрад и приветливо улыбнулся.

…Вот мог же он, когда хотел, человеком выглядеть!

— Зачем Диграстан вас сюда направил?

— Я не имею дел с этой страной.

— Лжёшь.

— Не лгу. Но как ты проверишь?

— Вряд ли он лжёт. Я знаю, кто они, — сказал кто-то весьма знакомым голосом, но закрытый шлем не давал разглядеть лицо. — Этот светловолосый известен как Данрад-Холща или Данрад-Драконоборец. За ним тянется долгий кровавый след. Это его люди убили советника Вцалбукута. А этот парнишка вообще спалил половину Йорраха! Не стоит злить их.

Неужто и правда полгорода сгорело? Я же только со всех сторон свинарники поджёг, желая хоть так устроить захоронение для Сороки. Там же вроде и дома отдалённо стояли. Как огонь перекинулся?

Пока я ужасался новому фрагменту своей биографии, на стенах заставы шёл глубокий мыслительный процесс. Наконец, и мне стало понятно, что тишина затянулась. И единовременно с этим глава поселения снова подал голос:

— А у этого немого имя есть?

— Есть, — продолжал говорить за меня Данрад. — Он Морьяр-Странник.

— Тогда вы оба можете въехать в город и разделить с нами трапезу. После неё и поговорим, — сказал глава и пошутил. — Хотя бы с тобой, а не с молчуном!

За частоколом раздался хохот. Вожак Стаи спокойно дождался, когда он утихнет, и тогда произнёс:

— Дело-то хорошее вы предложили. Вот только там в лесу осталось ещё несколько моих людей. Они ждут от меня вестей.

— Сколько их?

— Семеро.

— Въезжайте. Я отправлю к ним человека дать знать, что до полудня вы вернётесь.

А что, если не вернётся этот гонец?!

Я покосился на Данрада, но тот и сам был не дурак.

— Лучше пусть это сделает тот, кого они знают, — главарь положил руку мне на плечо, но человек в шлеме с эмоциональным восторгом, позволившим мне наконец-то узнать его, произнёс:

— Тогда я поеду!

— А кто ты такой? — требовательно вопросил вожак Стаи, и Арнео снял с себя железную кастрюлю.

Несмотря на то, что остальные наши расположились возле костра на краю поляны, Элдри бог-бард привёз с собой.

Последний раз Арнео мы видели с год назад, уникальным образом снова столкнувшись на тракте. Он тогда повернул коня и поехал с нами в обратную сторону, возвестив, что зря некая Брульда страдала, что он де не вернётся. Неудивительно, что девочка соскучилась по его обществу. Времени прошло много с тех пор. И сейчас она, одетая в купленное накануне зелёное платье, весело подпрыгивала возле Арнео и что-то задорно щебетала, совсем не обращая внимания на взгляды варваров. Хотя они не особо-то враждебными и были. Светлые волосы девочки как нельзя лучше подходили родине северян-варваров. Рядом с хранителем мира, выдающим себя за местного скальда, она вообще больше напоминала его дочь, нежели мою.

… И от их общего сходства да совместного веселья меня передёргивало.

— У нас воины берут в походы мальчиков. Учат их так сражаться, — заметил местный глава, назвавшийся конунгом Льёгваром, и жадно отрезал ножом кусок мяса от бараньей жирной ноги. — Никто в здравом уме не потащил бы за собой девицу.

— Она дочь одного из них, а мать у неё умерла рано. Никуда больше не денешь, — ответил за меня Арнео, присаживаясь по правую руку от Льёгвара.

Элдри меж тем крайне нагло втиснулась на лавку между мной и главарём. И наглость заключалась не в том, что никакие женщины за столом не сидели. Сидели ещё как! Просто пододвигать своей задницей Данрада лично я бы не стал ни в жизнь.

— Других светловолосых в твоём отряде я не увидел. Твоя? — беззастенчиво поинтересовался конунг у нашего вожака, сравнив его волосы с цветом волос Элдри.

Челюсть у Данрада перестала пережёвывать. Он с грозным недоумением посмотрел на девочку так, как если бы впервые видел её, а та, поглядев ему прямо в глаза, открыто улыбнулась.

— Его, — самостоятельно предоставляя нам больше места на лавке (то есть отодвигаясь), ткнул в меня пальцем Данрад.

— Потому любому мужчине и нужен дом. Тогда его сердце познаёт верность, а женщины остаются женщинами, — сказал Льёгвар, и внимающие ему согласно закивали головами.

Трапеза чем-то походила на пиршество градоправителя во Вцалбукуте, но была куда более скромной и суровой. Смех слышался нечасто, да и выпивки было совсем немного. В кувшинах стояли большей частью отвары трав, свойств которых я не ведал. Растительность холодного Северного Беспредела отличалась от растительности Амейриса, Старкании и Ингшварда. Может, я когда-то и читал что-то о ней, но за ненадобностью подзабыл. Основательно. Когда же все насытились, женщины и почти все воины (язык не поворачивался называть их селянами) покинули огромный дом, предварительно сдвинув длинные столы и лавки к стенам. Внутри осталось, помимо меня и Данрада, семеро.

— Итак, ты назвал себя свободным человеком, Данрад-Драконоборец, — произнёс Льёгвар, оставаясь сидеть на высоком стуле. Судя по тому, что все остальные сидения были убранными скамейками, эту мебель можно было считать и троном. — Что же ты намерен делать в наших землях?

— Пройти по ним к другим.

— И где они?

— Не знаю. Но они далеки от Диграстана.

— Он и его люди выглядят хорошими воинами. И могут принести нам удачу, — сказал кто-то.

— Может и так. Послушай меня, Драконоборец. Скоро наступит осень — время набегов. Но в этот год под предводительством конунга Гретхорна оно станет временем завоеваний. Кто‑то, как червь, копается в земле. А кто-то топчет червей. Присоединяйся к нам, и ты добудешь славу и деньги. Мы займём города червей, отберём у них их зерно, скот и монеты. Но монеты нам не нужны. Их ты сможешь взять себе.

— Война, канеш, самое-то времечко, чтобы стать богачом и героем, — улыбаясь один уголком рта, сообщил Данрад и вдруг резко посерьёзнел. — Но героем да богачом становится не всякий, могил куда‑как больше. Мне людей за деньги или славу не вернуть к жизни.

— Все храбрые павшие живут в песнях.

— Он не согласится, — уверенно вставил своё слово Арнео. — Его Стая — это клан скитальцев. И их численность уменьшилась вдвое. Он ищет не драки, а путь для отхода. Когда стены дома слабы — их укрепляют.

— Но рядом с нами только Диграстан, скальд. Быть может, ты видишь, куда Драконоборец ведёт своих людей, но я нет. Глубже на север есть ещё много наших городов. Но за ними вечный белый хлад.